«Молчаливое» домашнее насилие на Кавказе.
Проблема с домашним насилием и притеснениями со стороны мужчин на Северном Кавказе по-прежнему остается актуальной. Причем речь идет не только о насилии со стороны мужей (некоторые из которых практикуют многоженство) — даже родители и братья могут выступать в роли агрессоров. Многие из них "переделывают" и интерпретируют под себя нормы шариата. Немногочисленные приюты, готовые оказать помощь женщинам, сами вынуждены существовать тайно, чтобы избежать агрессии со стороны родственников жертвы насилия.
Молчание — это та стена, через которую приходится пробиваться всем, кто пытается разобраться в проблеме домашнего насилия. Интуитивно понятно, что она существует, но точную статистику взять неоткуда — большинство жертв предпочитают скрывать происходящее с ними. И только когда ситуация доходит до крайностей — увечий или убийства, о проблеме начинают говорить вслух.
Один из самых сложных регионов с точки зрения защиты женщин — Северный Кавказ. Общественных организаций, которые помогают жертвам насилия, здесь немного. И слышали о них лишь единицы, и многие девушки просто не знают, куда обратиться и кто им поможет помочь. Сами активисты тоже опасаются в полный голос рассказывать о своей работе: если о том, где они укрывают девушек, станет известно всем желающим, это неминуемо обернется неприятностями.
Когда идти некуда
Махачкалинский приют "Теплый дом на горе", как и другие подобные организации, вынужден скрывать свой адрес. Но даже несмотря на такое анонимное существование, активисты регулярно получают угрозы от близких тех девушек, которые решились прийти к ним за поддержкой.
"Каждый месяц кто-то да обращается в нашу организацию, за последние два месяца было шесть случаев. Это много", — рассказывает координатор приюта.
"Дом на горе" предоставляет женщинам, которые пришли к ним за помощью, жилье, а также предлагает услуги психолога, юриста и социального работника. Вот только жертвы домашнего насилия не всегда этим пользуются.
Иногда девушки-беглянки сами связывались с родственниками, подругами или мужем. Они сообщали им свой новый адрес и вскоре возвращались к прежней жизни.
"У всех жертв домашнего насилия сильно проявляется стокгольмский синдром (психологическое состояние, возникающее при захвате заложников, когда они начинают симпатизировать своим захватчикам) — это неизбежно. Все зависит от оперативности действий: если оставить подопечную наедине с самой собой, то она по-любому возвращается", — продолжает координатор приюта.
Беспомощность и зависимость от семьи развивает в девушках страх начинать жить с нуля. Из-за этого у них не получается собраться с силами и разорвать цепь систематического насилия. И им снова и снова приходится переживать этот болезненный опыт.
Сотрудники центра вспоминают случаи, когда мужчины угрожали женщинам расправой, но те все равно возвращались к ним.
"Это их осознанный выбор, женщины даже становятся в позицию агрессора во время переговоров с психологом, считая, что мы за них пытаемся принять решение", — объясняет куратор.
Однажды на пороге приюта появилась девушка из Чеченской Республики (беглянки из других регионов, по словам нашей собеседницы, для приюта редкость). Пробыла она в "Теплом доме на горе" всего несколько суток. Потом сама дала адрес мужу, который приехал и забрал ее.
"Мужчина был нестабилен — видно было, что он пытался себя контролировать. Они сели в машину, и хоть он поставил автомобиль так, чтоб не было видно, что происходит, когда мы вышли на балкон, то оттуда увидели, как он ударил ее по голове", — рассказывает координатор "Дома".
Почти всегда девушки приходят не одни, а с детьми — в большинстве подобных ситуаций они остаются с матерью, потому что, по словам сотрудников "Дома на горе", агрессорам дети просто не нужны.
"Был случай, когда один муж ворвался в приют, похитил двоих из троих детей, а потом через месяц привез их обратно. Он пытался сделать так, чтобы мать вышла на связь. Мы провели семь часов в РОВД, чтобы произвести законную передачу, но и через полицию свекровь пыталась выйти на мать", — вспоминает координатор приюта.
Элина
Одна из подопечных приюта, которая столкнулась с фактом домашнего насилия, еще будучи ребенком, решилась поделиться с Daily Storm своей историей о том, как она нашла в себе силы оставить прежнюю жизнь и выбраться из привычной социальной среды.
Как и многим девушкам, ей поначалу казалось, что все происходит как должно. Пытаясь подстроиться под родных и общество, Элина не осознавала масштабов проблемы. В разное время девушка жила с разными родственниками — немного с отцом, потом ее воспитывала бабушка и, наконец, мать.
"У каждого своего видение мира и каждый пытался воспитать по-своему. В итоге это воспитание мне очень тяжело далось", — вспоминает Элина.
Но девушка выросла, создала семью, надеясь, что в собственном мире все будет по-другому. Однако со временем сценарий отношений из детства перешел и в ее семью.
"Если вначале муж был очень тактичен, внимателен, всегда спрашивал мое мнение, то со временем он понял, что можно иначе. Скажу больше: в какой-то момент ему это продемонстрировала моя мать. В его присутствии она могла меня унизить, обозвать, ударить. Да, иногда он и защищал меня, но в то же самое время понимал, что даже если у нас с ним случится конфликт, то поддержки от мамы мне не будет", — рассказывает женщина.
Это развязало ему руки, и мужчина начал себе позволять вещи, которые выходили за рамки дозволенного.
Тем не менее, как многие другие женщины, Элина терпела жестокое обращение в течение очень длительного времени: а как же ребенок? А что скажут люди?
"У нас такое общество, которое не приемлет факта, что девушка может жить одна или еще с кем-то (не с родителями). У тебя просто нет выбора, приходится терпеть и как-то выживать, и самое худшее в том, что тебе всячески внушают, что это нормально", — объясняет она.
С точки зрения общества, проблема не в тех, кто давит на женщину, а в том, что она "какая-то не такая" и не отличается примерным поведением.
Элина принимала такое положение вещей и не сопротивлялась своей социальной среде — просто пыталась адаптироваться и быть "лучше", пыталась заслужить чью-то любовь. Но ситуация становилась только хуже.
"В последние месяцы я постоянно себе говорила: "Надо бежать, надо бежать". Очень часто думала об этом, понимая, что если ничего не сделать, то я просто уйду на дно вместе с этим человеком", — вспоминает Элина.
Как это часто бывает, ребенок тоже стал невольным участником истории, разменной монетой, которой можно шантажировать и удерживать женщину от радикальных шагов.
Мужчина угрожал тем, что заберет ребенка, а после того как женщина отказалась расставаться с дочерью, начались угрозы расправы. Тем не менее ребенок остался при матери. Отец, который так не хотел отдавать дочь, теперь никак не участвует в ее жизни, материально тоже ее не поддерживает.
"Он сказал: "Моя цель — довести тебя до такой кондиции, чтоб ты с голода подыхала, а я вызову органы опеки и заберу ребенка", — продолжает девушка.
В приюте Элине помогли и с юридической стороной дела. У девушки написано заявление в полицию, на случай, если ситуация усугубится, причем есть договоренность с адвокатом, что если Элина вдруг перестанет выходить на связь, то он сам может незамедлительно отнести заявление в правоохранительные органы.
Девушка боится за свою жизнь, но отступать от своего решения не намерена.
"Я сейчас просто жду, когда смогу забрать все свои вещи из его дома. И если он в дальнейшем будет пытаться влезть в мою жизнь, то я уже буду действовать по-другому", — заключает Элина.
Без тенденции к решению
Глава Центра исследования глобальных вопросов современности и региональных проблем "Кавказ. Мир. Развитие" Саида Сиражудинова также отмечает, что специфика работы немногочисленных женских организаций Северного Кавказа не позволяет далеко продвинуться в решении проблемы. По ее мнению, без участия третьей стороны тут не обойтись.
"Проблема обостряется, потому что масса женщин остаются в безвыходном положении, когда они не знают, куда обратиться. Такие организации, безусловно, нужны, потому что они могут принять какие-то радикальные меры, когда по-другому человека уже не спасти. Однако глобально надо менять отношение семьи к этой проблеме", — комментирует Сиражудинова.
Но в реальности семья как раз таки оказывается одним из факторов давления на женщину. Доходит даже до того, что иногда от женщины, ставшей жертвой насилия, отказываются ее родные, пусть подобное и происходит довольно редко. Хотя, с точки зрения Сиражудиновой, пусть лучше от нее откажутся, чем будут всю жизнь притеснять и дискриминировать.
"Многое говорится о том, что женщина слабая и ее надо защищать, но в то же время действия родственников противоречат тому, что декларируется", — объясняет Сиражудинова.
Дискриминация проявляется даже в вопросах образования. Приоритет тут безоговорочно отдается мальчикам, а девочки часто получают базовое образование без какой-либо дальнейшей перспективы развития. По словам Сиражудиновой, исключения, конечно же, есть, особенно в городских семьях, но в основном о равенстве в образовании говорить не приходится.
Кроме того, глава "Кавказ. Мир. Развитие" отмечает, что многоженство, набирающее популярность на Северном Кавказе, также никак не помогает женщинам чувствовать себя комфортнее.
"Раньше были единичные случаи, но сейчас это пытаются преподнести как норму. А ведь многие подобные случаи даже многоженством и не являются: нет равенства, нет нацеленности на дальнейшую совместную жизнь. Проблема в том, что в республиках Северного Кавказа оно не имело широкого распространения, в менталитете народа оно тоже не прижилось. Этих женщин семья мужа не всегда принимает", — рассказывает Сиражудинова.
Страдают не только сами женщины. Хуже всего приходится детям: меняя жен, мужчины очень быстро забывают о них.
"Дети остаются без поддержки, без социальных гарантий. Они не получают помощи ни от отца, ни от семьи отца — только со стороны матери. А если она вступает в новый брак, то эти дети вообще никому не нужны", — подытоживает Сиражудинова.
Побег из восточной сказки
В арабском мире ситуация с правами женщин выглядит еще хуже.
Правда, Сиражудинова отмечает, что все же проводить глобальную параллель не стоит, учитывая законодательные различия. Арабская модель — совсем не тот путь, которого надо придерживаться, но отчасти она находит отклик и на Кавказе.
"В арабском мире есть шариат, у нас его нет. Это как раз то, чем можно манипулировать и спекулировать. Он нам сегодня нужен — мы к нему обратимся, будем просить ту интерпретацию, которая выгодна в данный момент. Так здесь понимают шариат, и нет никаких реальных регуляторов. Все это пущено на самотек и глобально может привести к социальному беспорядку", — отмечает Сиражудинова.
Судьбы девушек, живущих в рамках шариата, нельзя назвать сказочными. В некоторых аспектах такую жизнь можно назвать даже опасной.
Исследователи Human Rights Watch выделяют 10 пунктов, которые могут подтолкнуть женщину из Саудовской Аравии к экстремальному решению проблемы неравенства — побегу из страны.
Глобально все завязано на понятии "мужской опеки" — женщина находится под контролем мужчины с рождения и до конца своих дней: это может быть отец или муж, в некоторых случаях — брат или даже сын. Большинство важных решений принимают за женщину именно они.
В глазах девушек это выглядит очень нелогично: им доверяют воспитание детей, но отказывают в возможности заботиться о себе самих.
У них нет шанса путешествовать за пределы страны без согласия мужчины, в отдельных случаях ограничены они и во внутренних перемещениях. Возможность работать также находится в юрисдикции опекуна, как и право обращения за медицинской помощью. Правда, с последней дело обстоит несколько проще, потому что с 2014 года девушки формально получили право пользоваться медицинскими услугами. При этом клиники могут устанавливать свои внутренние правила, где все-таки может потребоваться резолюция со стороны опекуна.
Более того, даже из тюрьмы женщина может выйти только под покровительство мужчины-родственника. Те, кого отказываются принять собственные семьи, остаются в местах заключения до того момента, пока их все-таки не вернут в родной дом, либо не выдадут замуж.
Проблема домашнего насилия разрешается стандартно — большинство женщин просто не обращаются с заявлениями в компетентные органы. Это происходит даже не потому, что они не знают, куда им идти. Просто без опекуна они физически не могут получить доступ к нужным социальным организациям. Строгий надзор за перемещениями девушек некоторые правозащитники расценивают как еще одну форму домашнего насилия.
Так куда бежать, если все двери закрыты? Некоторые женщины все-таки находят такое место. Правда, историй побегов со счастливым концом, ставших достоянием публики, крайне мало.
Одним из последних примеров стал побег двух сестер Махи и Вафы аль-Субайе от жестокого обращения в семье. Через Турцию они сумели попасть на территорию Грузии, где и попросили убежище. Власти страны им не отказали.
В мае они покинули Тбилиси и отправились в некую третью страну, которую они отказываются называть, где и планируют начать новую жизнь. По словам сестер аль-Субайе, они не остались в Грузии, потому что понимали, что и там их могут найти, а потому приняли решение двигаться дальше.
В конце июня мир всколыхнула новая история. Она привлекла внимание высоким общественным положением вовлеченных в нее лиц.
Жена премьер-министра Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ) Мухаммеда аль-Мактума, иорданская принцесса Хайя бинт аль-Хусейн сбежала в Германию вместе с дочерью и сыном, а также с круглой суммой в 39 миллионов долларов.
Немецкая сторона принцессу Хайю выдавать отказывается, даже несмотря на требование премьер-министра ОАЭ. Это не первый раз, когда женщины из семьи аль-Мактум решались на подобный шаг. В частности, такой опыт был у дочери эмира — Латифы.
Девушка предпринимала аж две попытки побега из страны — в 2002-м и 2018 году, и оба раза ее находили и возвращали домой. Последний случай оставляет много вопросов — девушку с тех пор никто не видел.
Друзья Латифы считают, что ее держат взаперти и пичкают сильнодействующими препаратами, так же, как поступали с ее старшей сестрой Шамсой, которая сбегала в 2000 году и до сих пор не оправилась от последствий принудительного возвращения на родину.
В Сети уже развернулась целая кампания, обращенная к принцессе Хайе, где ее просят спасти Латифу, используя свое влияние и обретенную свободу.
Если говорить об общих статистических данных, то точных цифр по сбежавшим женщинам в открытом доступе нет. Последние данные датируются 2015 годом, где говорится о 577 попытках бегства женщин с территории Саудовской Аравии. Вероятнее всего, реальное значение выше, учитывая то, что многие семьи предпочитают не заявлять официально о беглянках.
Источник: dailystorm
Картинка: lentach